1Q84 - Тысяча невестьсот восемьдесят четыре - Страница 108

108

В три часа пришла медсестра с нагрудной биркой «Оому'ра», проверила содержимое капельницы, сменила пластиковые мешочки, измерила отцу давление и температуру. Женщина лет тридцати пяти, крупная, с большой грудью. Волосы подобраны в узел на затылке. В узел воткнута шариковая ручка.

— Ничего необычного не заметили? — спросила она, вынула из волос ручку и вписала результаты измерений в медкарту на спинке кровати.

— Ничего, — ответил Тэнго. — Все время спал, не шелохнулся ни разу.

— Если что заметите, нажимайте сюда. — Сестра указала на кнопку вызова над изголовьем и опять воткнула ручку в волосы.

— Понял, — кивнул Тэнго.

Она вышла, но чуть погодя в палату постучали, дверь приоткрылась, и в проем заглянула сестра Тамура — та, что в очках.

— Не желаете пообедать? — спросила она. — В столовой можно что-нибудь перекусить.

— Спасибо, — ответил Тэнго. — Я пока не голоден.

— Как ваш отец?

— Поговорил с ним. Не знаю, слышал он меня или нет.

— Говорить с больными всегда очень важно, — сказала сестра Тамура. И ободряюще улыбнулась. — Не волнуйтесь. Я уверена, он вас услышал.

Она тихонько прикрыла дверь. Вновь оставшись в тесной палате с отцом наедине, Тэнго продолжил рассказ.

Окончив вуз, он устроился на работу в подготовительный колледж для абитуриентов. Объяснять математику. И теперь он — самый обычный преподаватель. Не светило научной мысли, не чемпион по дзюдо. Но как раз это и хорошо. В кои-то веки Тэнго вздохнул свободно. Теперь он мог жить нормальной жизнью, один, никого не стесняясь — и никого не напрягая собой. Начал писать. Сочинил несколько повестей, послал их на конкурс в литературный журнал. А чудаковатый редактор журнала, господин Комацу, поручил ему набело переписать чужой 1 роман под названием «Воздушный кокон». Саму историю сочинила семнадцатилетняя девушка по имени Фукаэри. Но изложить ее на бумаге как следует не смогла, вот Тэнго и поручили привести текст в порядок. Работу он выполнил блестяще. В итоге роман получил премию «Дебют», и его издали книгой, которая стала бестселлером. Собирались подать и на соискание премии Акутагавы, но успех «Кокона» оказался таким оглушительным, что жюри воздержалось от его приема на конкурс. «Ничего, и без "Акутагавы" обойдемся», — сказал тогда Комацу, оценив объемы продаж.

Тэнго не был уверен, слышит ли отец, а если слышит — понимает ли, что ему говорят. Никакой реакции он не выказывает. А может, все понимает, но это ему совершенно не интересно? Может, больше всего он хочет сказать «заткнись»? Дескать, какое мне дело до баек о чьей-то жизни, дай помереть спокойно? Но Тэнго уже не мог не выкладывать дальше все, что выстроилось в его голове. В этой тесной палате, лицом к лицу с умирающим стариком, ему просто не оставалось ничего другого.

— Пока у меня выходит не очень здорово. И все-таки, по возможности, я хотел бы жить писательским трудом. Не переписывать чужие романы, а сочинять свои — так, как хочется, понимаешь? По-моему, сочинительство подходит моей натуре. А это же так здорово, когда у человека есть любимое дело! И вот мое дело наконец-то во мне родилось. Да, мои рукописи еще ни разу не превратились в книгу. Но я чувствую, скоро все изменится. Стиль мой редакторы хвалят. Так что за это я как раз не волнуюсь…

Тэнго хотел добавить, что в нем также обнаружился особый талант ресивера — умение превращать написанное в атрибуты и события реального мира. Но такая запутанная мысль нуждалась в пояснениях и вообще требовала отдельного разговора, поэтому он решил сменить тему.

— Мне кажется, моя главная проблема — в том, что до сих пор я никого не мог по-настоящему полюбить. Без всяких условий, искренне, самозабвенно. Такого со мной не случалось еще ни разу.

Сказав так, Тэнго подумал, что бедному старику, возможно, подобное чувство вообще не знакомо. Или, может, наоборот — именно так отец и любил мать Тэнго? А потому вырастил ее сына как своего, даже зная, что ребенок от другого мужчины? Если так — духовная жизнь этого человека получалась куда содержательней, чем у Тэнго.

— Единственное, пожалуй, исключение — хорошо помню одну девочку из класса. Мы с ней тогда учились в пятом… Нуда, двадцать лет назад. Она мне очень нравилась. С тех пор всю жизнь о ней вспоминаю, даже теперь. Хотя на самом деле мы с ней даже не пообщались толком ни разу. Потом эта девочка перешла в другую школу, и больше мы не виделись. А недавно в моей жизни кое-что случилось, и я решил ее разыскать. Вдруг заметил, как много о ней думаю и как сильно она мне нужна. Захотел встретиться с ней, обо многом поговорить. Только найти ее так и не смог. Наверное, раньше нужно было спохватиться. Тогда все было бы проще…

Тэнго умолк. Будто решил подождать, пока все сказанное не осядет у отца в голове. А если точнее — пока не уляжется хаос в его собственной памяти. И затем продолжил:

— Теперь я понимаю, что просто трусил. Точно так же, например, как всю жизнь боялся заглянуть в семейную метрику. Ведь давно мог проверить, действительно ли моя мать умерла. Сходил бы в мэрию Итикавы, запросил документы — сразу бы все и выяснилось. На самом деле я часто об этом думал. И даже пару раз приходил в ту мэрию. Но сделать запрос не хватило духу. Слишком страшно было раскапывать правду своими руками. И я просто ждал, когда она откроется сама собой…

Он глубоко вздохнул.

— Вот и поиски этой одноклассницы раньше следовало начинать. Я плутал окольными тропами, а когда нужно было действовать, отсиживался. Потому что вечно боялся всех этих сердечных вопросов. Из-за этого страха вся жизнь наперекосяк…

108